воскресенье, 31 декабря 2017 г.

Просопографический анализ высшего командного состава русской армии в 1-м Крымском походе 1687 года.


Здесь в блоге я уже несколько раз обращался к теме командного состава русской армии в 1-м Крымском походе 1687 г. Все эти материалы были обобщены мною в одной статье, опубликованной осенью этого года: Великанов В.С. Просопографический анализ высшего командного состава русской армии в Первом Крымском походе 1687 года. // Русь, Россия: Средневековье и Новое время. Выпуск 5: Пятые чтения памяти академика РАН Л.В. Милова. Материалы к международной научной конференции. Москва, 9- 10 ноября 2017 г. (Труды исторического факультета МГУ: Вып. 104. Сер. II. Исторические исследования: 57). М., 2017. С. 632-637.
Просопографический анализ высшего командного состава русской армии в 1-м Крымском походе 1687 года.
12 января 1681 года было объявлено об отмене местничества – системы распределения государственных военно-административных должностей в зависимости от знатности рода и прежних заслуг и служб его представителей, а также положения конкретного человека внутри его рода: «местничество отечественное отставить и вечно искоренить», и впредь «у всяких дел быть всем меж себя без мест, и впредь никому ни с кем никакими прежними случаи не считаться, и никого не укорять, и никому ни над кем мимошедшими находы не вознаситься». (3, С. 375). Первым крупным военным конфликтом, в котором высший командный состав армии должен был формироваться по новым правилам исходя из личных заслуг и достижений стал 1-й Крымский поход 1697 г. Эта кампания также интересна тем, что она пришлась на смену поколений в военной элите Российского государства. Все воеводы, командовавшие русскими армиями в бесконечных походах 1650-70х годов к 1687 г. уже ушли из жизни: А.Н. Трубецкой (ск. 1680 г.), И.А. Хованский (казнен 1682), Г.Г. Ромодановский (убит 15 мая 1682) и А.Ю. Долгорукий (убит 15 мая 1682).
Для участия в 1-м Крымском походе была собрана гигантская армия. Несмотря на всем задержки со сбором ратных людей на смотре, проведенном 16 мая, в наличии имелось 91 038 чел. из назначенных на службу 104 133 (за вычетом нескольких вспомогательных отрядов), т.е. явка составила 87,4%[1]. Войска были разделены на 3 воеводских разрядных полка (корпуса): Большой полк, Новгородский и Рязанский. Во главе Большого полка встал сам князь Василий Васильевич Голицын, в «товарищи» к нему были назначены ближний боярин и наместник белгородский князь Константин Осипович Щербатов, ближний окольничий и наместник серпуховский Венедикт Андреевич Змеев и думный генерал Аггей Александрович Шепелев. Также с Большим полком должны были действовать Севский полк ближнего окольничего и севского воеводы Леонтия Романовича Неплюева и Низовой полк стольника Ивана Юрьевича Леонтьева. Последний насчитывал всего 2 тыс. чел., и его можно всерьез не рассматривать. Новгородский разрядный полк возглавил ближний окольничий и наместник пермский Алексей Семенович Шеин с «товарищем» ближним окольничим князем Данилой Афанасьевичем Барятинским. Рязанский разрядный полк – ближний боярин и наместник черниговский князь Владимир Дмитриевич Долгоруков и ближний окольничий и наместник шацкий Петр Дмитриевич Скуратов [1, С. 378-380].
Знакомство с биографиями командующих 3 основных разрядных полков (В.В. Голицын, А.С. Шеин, В.Д. Долгоруков), показывает, что ни один из них не имел реального боевого опыта. Голицын (1643-1714, т.е. в 1687 г. ему было 43 года) был талантливым политиком, администратором и дипломатом, и в 1670х годах несколько раз назначался воеводой вспомогательных (резервных) полков, но никогда не руководил войсками в реальных боевых условиях. Долгоруков (1638-1701; 49 лет) также формально имел опыт назначения «товарищем» в полк к своему дяде Ю.А. Долгорукову, и в 1679 даже был одним из полковых воевод в бескровном Киевском походе, но ни разу не участвовал в реальных боях. Он не имел каких-либо значимых заслуг или служебного опыта на военно-административных постах, и все его продвижение по служебной лестнице было связано исключительно родством с царской династией (его мать была сестрой первой жены царя Алексея Михайловича) и влиянием его дядей, Ю.А. и П.А. Долгоруких [5, Т. 6, С. 527]. В послужном списке Шеина (1652-1700; 35 лет) также отсутствуют какие-либо значимые военно-административные службы и участие в боевых действиях: с 1672 – придворная служба (рында, «наряжал вина» и др.), в 1680-81 воевода в Тобольске, в 1683-84 – в Курске [5, Т. 23, С. 36-38]. Его стремительное продвижение по служебной лестнице было связано исключительно со знатностью рода и памятью о заслугах его деда, М.Б. Шеина. Т.е. воеводами трех главных полков были назначены царедворцы, никогда прежде войсками не командовавшие, и все заслуги которых ограничивались только происхождением.
 «Товарищами» полковых воевод наоборот назначили людей, имевших значительный служебный опыт. Щербатов (дата рождения не установлена, вероятно, 1620е) начал службу в 1650х под командой своего отца Осипа Ивановича Щербатова и, вероятно, принял участие во всех основных кампаниях в Литве. В 1666 г. он был назначен «товарищем» киевского воеводы Петра Васильевича Шереметева (Большого), и самостоятельно провел несколько успешных операций против казаков, поддержавших Брюховецкого. В 1670-71 он удачно действовал при подавлении Разинского восстания, разгромив несколько отрядов повстанцев. Затем вплоть до 1687 г. он больше не имел боевых служб, занимая преимущественно посты городовых воевод (в Пскове, Астрахани, Енисейске и др.) [5, Т. 24, С. 101-102]. Щербатов был одним из сторонников партии малолетнего Петра и его назначение «товарищем» Голицына было, своего рода, внутриполитическим компромиссом. Змеев был одним из самых опытных и заслуженных русских офицеров. Начав службу рядовым рейтаром в полку И. Фанбуковина в 1649 г., к апрелю 1654 он был назначен подполковником в рейтарский полк фон Дроцки, а уже в августе принял полк вместо погибшего полковника. Змеев участвовал во всех основных походах в 1654-1660 гг., в 1678 отличился в Чигиринском походе и был произведен в думные генералы. В 1681 г. стал членом Ответной палаты, занимавшейся подготовкой военной реформы. В следующем 1682 г. Змеев стал фактически военным министром, став судьей одновременно Разрядного, Иноземного, Рейтарского и Пушкарского приказов. В это же время он становится сторонником и ближайшим военным советником В.В. Голицына [4, С. 62-64]. Третий товарищ Голицына А.А. Шепелев с момента формирования командовал Первым Московским выборным солдатским полком, и участвовал с ним в Конотопском походе и сражении на реке Басе. В 1676 произведен в генерал-майоры, по итогам Чигиринского похода 1677 – генерал-поручик, а за отличие в походе 1678 – полный генерал. В 1681 г. также, как и Змеев, был членом Ответной палаты [4, С. 63-65, 114-116].
Севский воевода Л.Р. Неплюев впервые упоминается на службе в 1658 г. в чине стряпчего. Во вт. пол. 1670-1680х он практически бессменно находится на многочисленных воеводских службах в южных регионах (Севск, Переяславль, Киев, полковые службы), и считался одним из наиболее близких В.В. Голицыну людей [5, Т. 11, С. 234-235].
Товарищ Долгорукова П.Д. Скуратов многие годы провел на южных рубежах (в Киеве, Белгороде, Севске), сначала «товарищем», а затем и самостоятельным воеводой. У него был опыт самостоятельных военных операций, но в первую очередь он был опытным администратором и дипломатом, хорошо знавшим регион. Многие годы он был заместителем и помощником Г.Г. Ромодановского, и его вряд ли можно было отнести к сторонникам Голицына. Его назначение в армию, вероятно, было связано с его исключительными опытом и знаниями. К сожалению, в апреле 1687 г. он неудачно упал с лошади, и умер по дороге в Москву [5, Т. 16, С. 625-626]. Назначенный на его место стольник князь Борис Ефимович Мышецкий также имел многолетний военно-дипломатический и административный опыт службы на южных рубежах «товарищем» у Г.Г. Ромодановского и П.А. Долгорукова, и, вероятно, именно его близость Ромодановскому стала причиной его отсутствия в первоначальном списке воевод 1-го Крымского похода.
Товарищ Шеина Д. А. Барятинский начал самостоятельную воеводскую службу в 1660х годах, отличился при подавлении Разинского восстания, а в 1673-77 гг., будучи томским воеводой, воевал с киргизами и калмыками. Таким образом, он имел опыт самостоятельных боевых операций и многолетнего руководства отдаленным и опасным приграничным регионом [5, Т. 2, С. 544].  
Отдельно необходимо упомянуть о генералитете полков «нового строя». В 1687 г. насчитывал всего 9 генералов: 3 полных генерала (Агей Шепелев, Григорий Косагов и Венедикт Змеев), 2 генерал-поручика (герои чигиринской обороны 1677 г. Афанасий Траурнихт и 1678 г. Патрик Гордон) и 4 генерал-майора (Андрей Цей, Иван Лукин, Давид Граам и Яков Бильс). Также формально чин генерал-майора имел командовавший полком смоленской шляхты Володимер Иванович Швыйковской, но шляхта служила отдельным списком с собственными выборными командирами, и считать его «классическим» генералом некорректно. Полками «нового строя» он никогда не командовал, и в Иноземном приказе, ведавшим всеми офицерами полков «нового строя», не числился. О двух полных генералах, Шепелеве и Змееве, мы уже упомянули чуть ранее. Косагов с лета 1686 г. командовал отдельным небольшим корпусом, зимовавшим в Каменном Затоне. Шесть «оставшихся» генералов были распределены на службу следующим образом: в Большом полку – Гордон, Лукин и Граам; в Севском – Цей; в Новгородском – Траурнихт[2]. Генерал-майор Бильс был назначен на службу в полк князя М.А. Голицына, оставленный прикрывать Белгородскую Черту[3]. Все генералы-иноземцы (кроме Граама) к 1687 г. уже по несколько десятков лет служили России, отличившись в многочисленных боях и походах 1650-70х годов, а Бильс – родился уже в Москве в семье придворного медика Валентина Бильса. Единственным исключением в общем ряду генеральских биографий является Граам (Грэм), который прибыл в Россию лишь в 1682 и сразу был принят на службу в генеральском звании. Такое решение властей было связано не столько с его военными талантами, сколько с представленными им документами о знатном происхождении (граф и барон) [2, С. 272-274; 4, С. 52]. Таким образом, русская армия в 1687 г. обладала немногочисленным (всего 7 чел. на почти 100-тысячную армию), но опытным генералитетом, который, однако, был почти весь сосредоточен в одном единственном Большом полку Голицына.
Приведенные сведения наглядно показывают, что несмотря на формальную отмену местничества, ключевым критерием при назначении на высшие командные посты в 1687 г. продолжала оставаться знатность рода, а не служебные заслуги и реальный опыт. Опытные и заслуженные воеводы и генералы могли претендовать лишь на должности «товарищей» при знатных царедворцах. Однако это нельзя считать проявлением чисто российской специфики: высшие командные посты практически во всех европейских армиях вт. пол. XVII в. занимают представители высшей знати, а социальные лифты не работают «выше» первых генеральских чинов. Примечательно, что русские воеводы, которые сделают карьеру в правление царя Петра Алексеевича (Борис Петрович Шереметев, Петр Иванович «Меньшой» Хованский, Михаил Григорьевич Ромодановский) в 1687 г. по различным причинам (в первую очередь внутриполитическим) не получили никаких командных назначений в действующую армию. 
1.      Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российския касающихся. Ч. 16. М., 1791.
2.      Ноздрин О.Я. Происхождение и родственные связи генерал-поручика Дэвида Уильяма Грэма, известного как граф Граам, барон Морфейский. // Война и оружие: Новые исследования и материалы. Труды Пятой Международной научно-практической конференции, 14-16 мая 2014 года. Ч. 3. СПб.: ВИМАИВиВС, 2014. С. 272-285.
3.      Полное Собрание Законов Российской империи. Т. 2: 1676-1688. СПб, 1830.
4.      Рогожин А.А. Генералитет полков "нового строя" в России второй половины XVII века. Дисс. ... канд. ист. наук. Орел, 2014.
5.      Русский биографический словарь. Т. 1-25. СПб, 1896-1918.




[1] РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Столбцы Белгородского стола. № 1275. Л. 437-453.
[2] РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Книги Московского стола. № 75. Л. 70–101 об.
[3] РГАДА. Ф. 210. Разрядный приказ. Столбцы Белгородского стола. № 1072. Л. 733.

Комментариев нет:

Отправить комментарий